— Ах, уже Сереженька?… — иронично протянул Младший, задорно мне подмигивая, — Ладно, собирайся спокойно! Но учти, чем дольше ты едешь, тем ниже уровень в нашей бутылке! Будешь долго наряжаться, получишь вместо бравого кавалера невменяемое чудовище! Все, ждем! — и нажал на кнопку сброса, — Спорим, будет здесь через полтора часа? — обратился он к брату.

— Много, шестьдесят минут! — забился с ним Костя.

— Не, шестьдесят минут — это уже рекорд, ставлю на восемьдесят-сто!

— Разобьешь? — спросил Старший, принимая пари. Пришлось встать с места и разрубить рукопожатие, — Засекай!

Меня не столько пари интересовало, сколько невиданный ранее девайс в руках Младшего. Увы, но надежды пошли прахом: ни хуя ни сотовый! "Уоки-токи", или что-то ему подобное — переносная рация, оформленная под телефон. Тоже, конечно, прорыв, от ламп только недавно начали отказываться, но ни фига не открытие века! Без спутников и вышек беспроводная связь все еще оставалась в УКВ-диапазоне.

Зато коньяк на столе у братьев стоял явно не магазинный. Или из таких магазинов, куда не с моими доходами соваться, поэтому не стал отказываться от новой порции "За друзей!". И еще одной "За дружбу". "За дам" пришлось выпить стоя и до дна. Подозреваю, малоиспорченный Сергей подразумевал при произношении тоста немного не то, что я, хотя к тому моменту он уже разрумянился и сыпал пошлыми шуточками. Попытавшийся меня споить наивный мальчик Младший сильно не учел разницу в искрах и мой опыт обращения с ними. А еще мою натренированную дружбой с Максом печень. Костик в этом состязании благоразумно слился на третьей рюмке, недовольно сверкая глазами на Младшего при каждом новом поводе наполнить емкость. Меня же этот "поединок" забавлял: Серега мог сколько угодно говорить о собственном равнодушии к Наталье (НаталИИ, здесь это имя тоже писали в двух вариантах), но помешать он мне хотел, хотел…

— Я не вовремя? — раздался от дверей звонкий голос.

На комме Старшего таймер замер на 00:44, оставляя меня единственным выигравшим в споре. Во всех смыслах.

Романтические прогулки, бля! Как я мог забыть о романтических прогулках, заставляющих гудящие от усталости ноги наматывать километры в робкой надежде прикоснуться к телу возлюбленной или даже сорвать поцелуй, укрывшись в тени от любопытствующих взглядов! Хуже них, на мой взгляд, только романтические вылазки на природу с ночевкой с понятно какой целью! Когда ты прешь на вершину (в распадок, к месту раскопок, к такому-то километру или вовсе просто так) свой рюкзак, ее рюкзак, палатку со всем скарбом ("как?!! один котелок для всего?!!"), саму девушку… На месте, высунув язык, наблюдаешь небывалую активность: "ах, вот там птичка!", "ой, это ежик!"… Покорно умиляешься ее трепетом над ромашкой (бабочкой, козявкой, камешком, фигурно насранной какашкой), расставляешь палатку, рубишь дрова, готовишь ужин… а потом ночью: "Миша, я так устала…" (она, бля, устала!..) Короче, все поняли!

Но оставаться в компании порядком окосевшего Младшего — заведомо поставить крест на потенциальных отношениях, поэтому пришлось под свирипеющим взглядом Костика откланиваться.

Бухтел я зря (про себя, конечно) — Наташа оказалась владелицей собственного авто. А в Москве оказалось целое множество интересных мест, в которых я не был. Не буду врать, что все эти достопримечательности были интереснее иных местечек моей спутницы, но в процессе импровизированной экскурсии я увлекся: парки, необычные памятники, своеобразные здания. Ната лихо рулила баранкой своей маленькой красной машинки, которая смущала меня толщиной стекол и периодически сменяющимся ненавязчивым эскортом из машин в зеркалах заднего вида. Личным телохранителем я проработал недолго — это был разгар девяностых, мне не понравилась клиентура, — но некоторые навыки остались. И они сейчас вкупе со всеми оговорками Младшего буквально кричали: "Эй! Эта девушка из высшей лиги!"

"Любить, так королеву!" — выдал мой мозг, херя все предупреждения. Недосягаемая высота манила, заставляя мириться со всем ритуалом ухаживаний. Столичные цветочные лавочки обогатились за счет скрытой от Заек премии, так же, как и разбросанные тут и там кафешки и ресторанчики. Ела, кстати, моя новая-старая знакомая, вовсе не жеманясь, но и не вводя меня в банкротство, соизмеряя свой аппетит с моими финансовыми возможностями.

Увы, но Наталия не продавщица в ларьке, и даже не лейтенант СБ, как Зайки. За три дня встреч мне удалось урвать несколько поцелуев и немножко потискаться, почти профессионально скрываясь с глаз эскорта. О чем-то большем приходилось только мечтать. И мечты так и остались бы мечтами, если бы не собственная инициатива Наташи, заявившейся перед самым отъездом ко мне в гостиницу. Три часа… мало или много?..

— Стой!

— Что?! — всполошился я, уже готовый ворваться и сломить сопротивление.

— Понимаешь… ты у меня первый… — краснея, пробормотала девушка.

— Солнышко… я буду очень осторожен…

Мало! Три часа — это отчаянно мало! Но все мои хотелки разбивались о не ведающее жалости расписание рейсов. И неясно, когда состоится следующая встреча.

— Царевой Наталии. Главпочтамт, до востребования.

Мне, разрывавшемуся от нежности и других неясных чувств, подобного предложения было недостаточно:

— Из меня тот еще писатель!

— Как и из меня! Если получится, то мы встретимся раньше.

— Я буду ждать.

— Я тоже.

Между нами осталось много невысказанного. Но прозвучавшее "я тоже" обнадеживало.

Глава 13

Смотреть в глаза встречавшим Зайкам было откровенно стыдно — почти годовое сожительство можно смело приравнять к браку, а я, получается, им изменил. И не с Маздеевой, связь с которой я почти не прятал, тем самым признавая ее незначительность, а с девушкой, в которую в настоящий момент был влюблен! Мои херовые попытки объясниться прервал присланный от Ван-Димыча гонец:

— Окно! — проорал наш штатный водитель, — Первая четверка!

Первая четверка — это я, Зайки и Юрьев. Так и не покинув зону аэродрома, я проследил за погрузкой наших машин на борт, сначала дотошно проверив уровень зарядки батарей и осмотрев на предмет внешних повреждений. Приехавшие с грузовиком и сопровождавшей охраной два "М" с Сашком терпеливо стояли в сторонке, болтая с пилотами "Мишки". "Мишкой" самолет назвали не в честь меня или Рыбакова, легкий транспортник Мигунова-Шатуновой давно получил такое прозвище, а народ из нашего КБ видел в совпадении хороший знак.

— Куда? — спросил у подходящего ко мне капитана ВВС Али Истоминой. Пилоты были прикреплены к нашему КБ, и с этим экипажем мы налетали в общей сложности уже не одни сутки, давно перейдя просто на имена.

— Привет, Лось! Сегодня недалеко — Ржев. Условия для полета оптимальные, будем на месте через два часа, — отрапортовала мне летчица.

Пункт назначения не понравился — еще не выветрились из памяти впечатления о неудачном дебюте. Весело проводя время отпуска в Москве, я все же вспомнил о Елене Васильевне, но попытки застать ее на месте не удались — "абонент вне зоны доступа". Наверное, можно было найти ушлую тетку через Забелину, но соваться к той не хотелось — пришлось бы объяснять свой интерес, а я еще даже себе не мог четко сформулировать, каких ответов хочу добиться от телохранительницы.

Аля свистнула своему экипажу, заливисто хохочущему над рассказом активно размахивающего руками Рыбакова, но те не услышали или сделали вид, что не услышали, помимо веселья ведя массированный обстрел глазками по четверке парней — проследив вместе со мной за погрузкой, Квадрат тоже подтянулся к инженерам. Вообще-то Рыба не претендовал на звание души компании, но иногда под настроение мог выдать что-то убойное, заставляя окружающих держаться за животы от смеха. Пришлось капитану идти к ним, я тоже увязался следом, а за мной хвостом — неотлипающие Зайки. Они считали, что я и так слишком много внимания уделяю Алевтине и в чем-то были правы: как старший по званию в команде я вынужден был контактировать с капитаном больше всех, хотя никакой любовной составляющей в нашем общении не наблюдалось кроме рядовой взаимной симпатии двух постоянно сталкивающихся по работе людей. Но ревнивые девчонки видели в нашем сотрудничестве нечто большее, поэтому всячески демонстрировали летчице свое положение при мне.